Жизнь Евы - Елена Васюта

Ева переехала к себе, но часто навещала Ивана Ильича. Они подолгу разговаривали, читали и обсуждали статьи. Такие вечера были дороги обоим.

А сегодня Ева должна снова вернуться в огромную профессорскую квартиру, жить среди антикварных вещей, тяжелых портьер, вычурной мебели из дорогой древесины. Ева машинально нанесла макияж, привела в порядок свои золотистые волосы, надела скромное, светлое платье.

– Разве так я собиралась на свидание к Сергею? – Подумала она.

При воспоминании о нем, она испытала такую мучительную тоску, что застонала, закрыв глаза.

– Надо думать об Иване Ильиче. Сергей – прекрасное воспоминание. Все прошло.

В дверь позвонили, это приехали за ней. Она вышла, села в машину. Никаких чувств – ни радости, ни отчаянья – ничего.

– Я опять будто мертвая. Такая, какой была после смерти Олега. До того, как встретила Сережу.

Сотрудница Загса быстро провела процедуру бракосочетания, на которой присутствовали две пожилые супружеские пары ученых и два любимых ученика Ивана Ильича, которым уже далеко за 30. Со стороны невесты приглашенных не было. Даже своим родителям Ева решила не говорить о предложении Ивана Ильича и о своем согласии.

Друзья поздравили молодых. Все старались не обращать внимание, как не подходят друг другу жених и невеста.

Она – сама молодость и красота, он – за 60, в инвалидном кресле. Каждый из гостей придумывал свою версию этого неравного союза.

– Зачем ей это надо? – Витал в воздухе немой вопрос.

Потом все сели за стол, начались заумные разговоры, поели, выпили. Вечер затянулся. Иван Ильич устал, гости стали прощаться.

Ева смотрела на свою свадьбу как бы со стороны, не понимая, что все это происходит с ней.

Когда все разошлись, и они остались одни, Иван Ильич взял в руки небольшую шкатулку. Позвал Еву. Она присела к нему на подлокотник кресла.

– Ева, ты теперь моя жена. Я хочу сделать тебе свадебный подарок и отдать драгоценности моей матери. Не знаю, будешь ли ты их носить, но прошу, не продавай. Только если жизнь заставит, если у тебя возникнет такая ситуация, что выхода не будет, тогда, конечно, я разрешаю все продать. Эти драгоценности передаются от матери к дочери. Но у мамы был только я и, поэтому, она завещала их моей жене. То есть, теперь они твои.

Ева открыла сундучок. Миллионами огней брызнуло из шкатулки: бусы, серьги, кольца, броши. Здесь были старинные украшения, и более современные. Ева даже не догадывалась, сколько это все может стоить.

Она понимала, что для Ивана Ильича это очень важно. Это не просто украшения матери, это память поколений.

– Спасибо, дорогой Иван Ильич. Это царский подарок. Обещаю вам беречь эту красоту в память о вашей маме. Я все сохраню. Обещаю.

Наступили первые погожие майские дни. Долгожданное солнце согревало землю, давая возможность весенним первоцветам радовать дачников. На приусадебных участках тут и там расцветали полянки подснежников, мускариков, примул.

Ева и Иван Ильич тоже стали выбираться на дачу, на природу. Эти поездки так радовали их! Иван Ильич последнее время не выходил из квартиры, он почти не вставал с инвалидного кресла. Ева старалась все свое время проводить с дорогим Иваном Ильичом. Поездки на природу стали для них настоящим праздником.

Эти выезды Ева организовывала сама, старалась не напрягать друзей профессора, не отвлекать их от своих забот.

Свежий воздух, солнце, деревенское молоко сделали свое дело: Иван Ильич заметно поправился, посвежел и стал чувствовать себя значительно лучше.

А Ева расцвела, словно цветок восхитительной розы. Ее юная девичья красота приобрела черты пленительной женственности.

Ева и Иван Ильич много разговаривали, спорили, вместе занимались переводами, шутили, много смеялись. Это время, проведенное на даче, было самым счастливым для них. Иван Ильич рассказывал Еве о своей работе, о статьях, о тех работах, которые он только задумал. Ева была в курсе всех его дел. Она за ним ухаживала, как сиделка, лечила, как медсестра, любила, как дочь, вела дела, как личный секретарь. Их жизнь наладилась, обозначились привычки, любимые занятия.

Заканчивался август. Последний летний месяц принес с собой дожди. Погода испортилась, стало грязно и сыро. Дачники жаловались, что малина «киснет» на кусту, а капусту пожрали слизняки.

В один из таких дождливых дней Ивану Ильичу стало плохо. Ева подумала, что прихватило сердце, вызвала «скорую». Когда приехал врач, Иван Ильич велел отвезти его в онкологическую клинику к доктору Шахову.

Ева все поняла. У него рак и он скрывал от нее свою болезнь, сколько мог. И именно этим объясняется его настойчивое желание пожениться и провести с ней последние отпущенные ему месяцы.

Она заплакала, накричала на него, обозвала предателем.

Но Иван Ильич был доволен, он успел завершить задуманное. Теперь Ева, как законная жена, унаследует все его имущество, не будет ни в чем нуждаться. Он позвонил своему врачу, сказал, что едет.

– Приезжайте, Иван Ильич, я встречу вас.– Ответил доктор Шахов.

Ева от горя и слез не замечала ничего вокруг. Иван Ильич заменил ей на шесть лет всю семью. Годы учебы и последний год, когда они поженились, он был ее единственным другом. А теперь он уходит навсегда. Как же она будет без него? Как ей жить дальше?

Когда Иван Ильич в прошлый раз проходил обследование в клинике у доктора Шахова, он много рассказывал ему о своей жене – какая она хорошая, красивая, умная, как сильно он ее любит. Доктор даже позавидовал Ивану Ильичу, что супруги, дожив до преклонного возраста, сумели сохранить такие теплые чувства друг к другу. Доктор и его пациент много беседовали длинными, бессонными ночами. Доктор очень сочувствовал этому сильному духом, но безнадежно больному человеку.

Войдя в палату к Ивану Ильичу, он застал рядом с ним молодую девушку. Весь ее вид говорил о неподдельном горе. Но даже в таком состоянии, он поразился ее красоте. Золотистые волосы были заплетены в простую косу, на лице не было ни грамма косметики, просто одетая, она показалась ему неземным созданием, воплощением его мечты, идеалом женской красоты. Шахов смотрел и не мог оторвать взгляд от девушки.

– Дочь, наверное. – Подумал он.

Ева приходила в больницу каждый день утром и была с Иваном Ильичом весь день, до позднего вечера. Все восхищались ее самоотверженностью. Иван Ильич гнал ее домой, уговаривал отдохнуть, но она не уходила. Ева похудела, измучилась, не высыпалась, но ее страдания были ничто по сравнению с теми, что испытывал Иван Ильич.

Осень подарила несколько теплых, солнечных дней. Из окна палаты открывался вид на гору, поросшую лиственным лесом. Деревья нарядились в свой самый шикарный осенний наряд. Лес горел золотом в лучах заходящего солнца.

Каждый вечер Ева и Иван Ильич любовались этой красотой. Она держала его за руку. Они просто смотрели в окно и молчали. Когда начался первый настоящий осенний дождь, серый и затяжной, вся красота за окном сразу померкла, почернела и опала.

Но Иван Ильич этого уже не увидел. Он ушел из жизни тихо, с первыми лучами закатного солнца. Осенний дождь, казалось, оплакивает его мелкими, холодными слезами.

Взгляд Ивана Ильича был все еще устремлен в окно, на лес. Когда Ева поняла, что его больше нет, что она опять осталась одна, она закричала.

Доктор Шахов вбежал в палату. Ева рыдала на груди Ивана Ильича. Доктор застыл в дверях. Никак не может он привыкнуть к человеческому горю, к смерти. Сердце сжалось при виде плачущей девушки. Он подошел, обнял ее за плечи, поднял с колен, прислонил к себе, начал утешать, поглаживая по спине, как маленького ребенка:

– Милая девушка, не надо так плакать. Вашему отцу сейчас уже хорошо. Отпустите его. Как вас зовут?

– Меня зовут Ева. Иван Ильич – мой муж, – ответила она и подняла на врача полные слез темно- зеленые глаза.

Продолжая обнимать девушку за плечи, доктор вывел ее из палаты, сделав знак медсестрам увести тело.

Анатолий Николаевич Шахов был строгим начальником. Но все подчиненные, а это, в основном, были молодые медсестры, его любили, хоть и побаивались. Частенько сестрички заходили в его кабинет и исчезали на некоторое время, а потом объявлялись в отделении в смятении чувств, с горящими щечками и в лирическом настроении. Но, ни одна не жаловалась. Наоборот, считалось честью побывать с ним тет-а-тет.

Доктор привел Еву в свой кабинет, усадил на диван. Взял за руку, пощупал пульс. Девушке явно было нехорошо. Слезы лились из глаз. Она будто не понимала, что происходит вокруг. Напряжение последних дней и шок от увиденного сказались на ее состоянии. Шахов сделал ей успокоительный укол. Ему очень хотелось позаботиться о ней.

Иван Ильич просил Шахова лично заняться его погребением:

– У жены нет никого в Москве. Как она одна справится с похоронами? – Говорил он доктору.